1975. СЕМЬЯ-КОММУНА. Хандрос Б. «Литературная газета», №45, 5 ноября

 СЕМЬЯ-КОММУНА.

«Я, Деревская Александра Аврамовна, родилась в 1902 году, 23 апреля, в городе Грозном на старых нефтепромыслах в семье рабочего Семенова Авраама Нестеровича. До 1918 года я училась, а в 1918 году 15 августа я поступила в гос­питаль в качестве диетсест­ры...»

...Дальше - жизнь в пе­реездах. Грозненские, Возне­сенские, Майкопские нефте­промыслы, Баку, Сахалин, Ставрополь-на-Волге. Муж Александры Аврамовны, Еме­льян Константинович Деревский, строил нефтяные вышки.

«...С 1942 года я стала до­мохозяйкой. Взяла на воспи­тание сирот, моя семья стала не из 6 человек, а из 9 чело­век, в 1942 году я взяла сра­зу 17 человек. В 1945 году я приехала в город Ромны, где моя семья стала на сегод­няшний день только одних воспитанников - 38 человек, из них учащихся - 23 человека, остальные - дошкольный возраст.

25.10.47 г.»            (Из автобиографии)

КТО ОНИ?

Рассказывает Лидия Емельяновна Тищенко-Деревская, работница автобазы Якутско­го аэропорта.

 - Я - ленинградка. Все мои родные погибли во вре­мя блокады.

Мне было не то пять, не то шесть лет. Вся в нарывах, кожа да кости. При­везли меня в Ставрополь на пристань. Ребят, кто держал­ся крепче, разобрали местные жители. А я лежу на горячем песке, слышу: «Не жилец на белом свете». Врач в Детском при­емнике пообещала: «Я тебе маму найду». И точно - входит в нашу палату женщина. И платье, и волосы, и лицо, и глаза - добрые-предобрые - все ма­мино. «Мама, мамочка! – за­кричала я. - Где ты так дол­го была?» «Помнишь, дочка, бомбежка нас застала? Вот тогда мы потеряли друг друга».

Так я стала Деревской. В тот день Александра Аврамовна усыновила ещё одного ленинградского мальчика.

Понимаете, мама наша брала и выхаживала только тех, кого другие опасались брать: самых маленьких, самых слабых. В 1942 году в нашем доме (поселок Отважное) появился Юрий. Тяжелейший рахит, опущен желудок. Вечно голодный. Наварят каши на всех – один съедает. И буханку хлеба – зараз.

Мама и его выходила. Уже в Ромнах – мы  переехали туда в 1945 году – приучила к обычной норме. Юрий, и целину поднимал, и кольцевую дорогу вокруг Москвы строил, теперь работает в Подмосковном совхозе «Рогачевский». Его звено даёт рекордные урожаи картофеля. Награжден орденами Ленина и «Знак  Почета», медалью за целину. А ведь совсем доходягой был…

Так складывался род Де­ревских. Тридцать одного сы­на и семнадцать дочерей - 48 детей-сирот разных нацио­нальностей выходила и вос­питала одна мать. 25 из них Александра Аврамовна усы­новила и удочерила в годы Великой Отечественной вой­ны. Больше сорока лет - с 1918, когда госпитальная сестра Саша усыновила пер­вых, - длился этот подвиг, не знающий аналогий в миро­вой истории.

Семья Деревских и после болезни, даже после смерти матери осталась на редкость спаянной.

Большие съезды, встречи всей семьи в день памяти матери - непременно, но и в обычное время братья и сестры Деревские перепи­сываются, гостят друг у дру­га, пожалуй, даже чаще, не­жели в обычной, кровной, се­мье.

О них есть фильм «Роменская Мадонна».

20 марта 1974 года А.А.Деревской было присвоено звание Мать-героиня.

Но система, спаявшая эту удивительную семью-коммуну, живую, мно­гонациональную ячейку на­шего общества, осталась по­ка не исследованной. Попробуем в общих чер­тах восстановить этот про­бел.

ЗА СТРОЧКОЙ УКАЗА

        В Указе Президиума Вер­ховного Совета СССР, январь 1948 года, читаем:

«Орденом Трудового Красного Знаме­ни... Деревскую Александру Аврамовну, заведующую Ро­менским детдомом, Сумская область...»

Описка? Нет, конечно – высокая оценка подвига матери: семья Деревских мало чем уступала детдому. А может быть, и не решились назвать такое невиданное сообщество семьёй.

Но одна из дочерей Деревских говорит: «Нет! Не детский дом был у нас. У нас была многонациональная, большая, своеобразная, но настоящая семья. У нас была мама, и мы были счастливы».

Александра Аврамовна была красной сестрой милосердия и диетсестрой, работала в яслях, была педагогом-воспитателем не по образованию, а по призванию, душевной потребности.

В анкете писала: «Образование? – Самоучка. Занятие, должность, место работы? – Домохозяйка, воспитатель детей-сирот».

В любом учреждении, призванном растить и воспитывать детей, нашлось бы ей место. Почему же – свой дом, семья?

Не потому ли, что сначала, просто спасая, выхаживала осиротевших детей, она и не могла иначе, а на каком-то этапе мудрым сердцем поняла, осознала: в семье дети-сироты могут по­лучить материнскую ласку, чувство отчего крова, брата, сестры.

ОТЕЦ

 - Мы по отцу - Деревские, - говорил мне Борис Емельянович, инженер геофизик. - Отец наш, Емельян Константинович, дал нам не только свою фамилию, свое отчество.

Он нас, мальчиков, формировал, учил, как молоток и топор держать, привил с детства любовь к металлу, к дереву, к геологии. Сам он был мастером на все руки. Двери, оконные рамы, табуретки - все было сработано его руками. Помню, приехали мы в Ромны.

Нас одних уче­ников семнадцать. Отец отку­да-то привез списанные брезентовые палатки, сам сшил нам 17 ученических сумок. Повел к сапожнику. Выложил всю свою зарплату, премию. И стачали нам 17 пар сапог.

Был он красивый, сильный человек. Зимой нас, старших, брал с собой на охоту, а ско­рее были это уроки любви к родной земле, к природе. Идем полем, лесом - он то и дело останавливается: «Чей, сын­ки, след? Что за зверь? Куда и зачем бежит? На снегу все, как в книге, написано.

Вот здесь лиса Патрикеевна мыш­ковала, тут - перышки види­те? - попировала куропаткой. А вот и косого вспугнула...»

О нем журналисты совсем ничего не писали или в луч­шем случае называли «мужем Александры Аврамовны».

Это может создать пред­ставление о ней как о муче­нице-одиночке, терпящей бо­лее тридцати лет рядом с со­бой человека, совершенно чужого главному делу ее жизни. И сама семья выгля­дит тогда однокрылой, безотцовской.

Правда же заключается в том, что больше трех десяти­летий Емельян Константино­вич делил с Александрой Аврамовной нелегкое бремя большой семьи, когда крас­ный конник Деревский воз­вратился с фронтов граждан­ской войны к юной своей же­не Саше, он уже застал трех приемных детей: Тимофея, Панну, Дмитрия, разделял методы и приемы воспитания Александры Аврамовны. Сам немало содействовал форми­рованию характеров, особен­но у мальчиков.

Правда и то, что больше трех десятиле­тий детей растили и воспи­тывали любящие супруги, глу­боко уважающие друг дру­га.

ТРУД ВСЕМУ ГОЛОВА

Помощь семье оказывало государство: на содержание (патронаж) детей Облоно еже­месячно переводило (в ста­ром исчислении) 6000 рублей. Но, как вы понимаете, сумма эта все-таки скромная.

Все решалось трудом. И тут открывается еще одна черта А.А.Деревской: сплав высокого материнского долга и практичности, трезвого расчета, романтического по­рыва и педагогической про­зорливости.

Государство вы­делило Деревским дом, два гектара земли. Было свое хо­зяйство: лошадь, корова, свиньи, разная птица, боль­шой сад. Судьбой семьи в послевоенные годы заинтересовался тогдашний замести­тель Председателя Совета Министров УССР, старый большевик Д.З. Мануильский. По его ходатайству, на улице Интернациональной, 22 поя­вилась своя грузовая машина-полуторка.

 - По просьбе матери, - рассказывает Лидия Емельяновна,- нам выделили за­пущенный, бросовый участок. Думается, мама сделала это из соображений чисто воспи­тательных: от начала - сво­ими руками. Мы дружно взя­лись за работу. Мальчики - кто постарше, выкорчевы­вали пни, сносили камни. Мы - девочки, перебирали картош­ку, семена.

Летом вместе с мамой пололи, воевали с вре­дителями. И как радовались первым всходам, первому уро­жаю!..

Ее рассказ продолжает Бо­рис Емельянович:

 - Николай - самый старший - ведал продовольствием. Он и продукты получал, и на ба­зар ходил.

Валя - старшая воспитательница - правая рука мамы. Ниночка, Лида, Алла, Света - нянечки и опе­куны самых маленьких.

Впро­чем, мы все прошли через эту школу - воспитателей и вос­питательниц. Старшие - это стало неписаным правилом - заботились о младших.

Теперь часто пишут о тру­довых летних лагерях для школьников. У нас такой се­мейный лагерь действовал из года в год.

Наша огородная бригада отправлялась на ра­боту рано утром, с прибаутками, веселой песней. Старшие несут лопаты, грабли, сапки, младшие - еду, питье. Когда спадала жара, к нам являлись «экскурсанты» - наши ма­ленькие братья и сестры со старшими - воспитателями.

ВМЕСТЕ СО ШКОЛОЙ

Как воспитывалось трудо­любие у всех без исключения? И не только любовь к работе руками, но и усидчи­вость, уважительное отноше­ние к школьным занятиям, к умственному труду?

Мы предоставим слово трем педагогам (с общим стажем в сто с лишним лет!), трем учительницам роменской средней политехниче­ской школы №4, бывшей мужской. Той самой, где обу­чались Деревские, мальчики:

В.К. Костюк.Я с Деревскими живу по соседству, сош­лись мы близко. Когда ни прихожу - мать то стирает (к стирке даже старших де­вочек до болезни не допуска­ла), то гладит или стряпает, варит на зиму повидло, ва­ренье.

Рядом обязательно кто-нибудь из малышей, по-своему помогает матери. Если кто от­казывался от черной, непри­ятной работы, посмеивались: «огрызок барыни».

Был однажды случай с мо­им учеником, их сыном Генна­дием (он сам мне об этом рассказал много лет спустя).

Как-то отказался он от порученного ему дела, заявил, что надоело, что не хочет. Отец спокойно сказал: «Хорошо. С сегодняшнего дня мы тебя освобождаем от всех хозяйст­венных обязанностей. Живи - как хочется, играй, веселись».

И началась для Геннадия сладкая безработная жизнь. Гоняй мяч - сколько хочешь. Но вот - с кем? Дворовая футбольная команда, да и все дети в доме, не сговариваясь, объявили ему бойкот. Генна­дия звали только к столу: «Извольте обедать!»

Одним словом, бытие без­дельника оказалось, не таким уж сладким, скорее скучным и безрадостным. Скоро па­рень взвыл и попросил у всех прощения, работу. Урок запомнил на всю жизнь.

От всякого проявления ле­ни, нерадивости лечили при­мером, юмором, метким сло­вом. «Не умеешь, - говари­вала мать, - научись.

Не мо­жешь - не берись, пообещал - сделай».

Знаете, что меня больше всего поражало в этой семье?

Огромный заряд оптимизма, жизнелюбия. Жили трудно, но радостно. Новогодняя ел­ка (игрушки самодельные), маевки, свои семейные празд­ники, именины.

Как рассказывали мне старшие, Алек­сандра Аврамовна в годы войны, когда они жили на Волге, придумала даже Пра­здник Печеной Картошки. Каждому вручалось по одной картофелине в золотом мун­дире. Праздник получался удивительно веселым, вкус­ным.

Н.И. Павленко.Что обыч­но выделяло Деревских среди сверстников?

Дружные, при­ветливые, скромные. Отмет­ками не всегда блистали, бывало по-разному. Зато на суб­ботниках, на уборке класса - первые. Приносили свои граб­ли, лопаты. Мы уже знали - где Деревские, там все будет сделано на «отлично».

Н.А. Ромащенко.И, знае­те, никаких пререканий из-за отметок. Авторитет учителя в этой семье ставится очень высоко.

Александра Аврамовна ко мне приходила домой совето­ваться: «Беспокоит Володя. Учится хорошо, но замкнут, все себе, да себе. Не замечает­ся ли вам за ним нечто похожее в школе? А ведь в душе,  ласковый, хоть и застенчивый..»

Н.И. Павленко.Спраши­ваю: зачем вы, Александра Аврамовна, поручаете Сереже и Володе помогать в уче­бе младшим? Ведь им самим ученье дается нелегко. По­смотрела на меня с удивлени­ем: «Когда один человек помогает - другому, он приобретает веру в самого себя».

МЫ-ДЕРЕВСКИЕ

 …Это был бунт. По словам Бориса и Лиды - его свиде­телей и непосредственных участников, - первый и по­следний бунт детей в семье Деревских.

«Не будем с ним жить под одной крышей, сидеть за одним столом! Они – «наших» убивают. А мы его - кормить!»

 Дети, обездо­ленные войной, той самой, что убила их родителей, ни­как не могли понять, откуда взялся в их доме на Волге немецкий мальчик со стран­ным и враждебно для них звучащим именем - Роланд, Роланд Карлович Ридель. ...Три дня бушевали стра­сти.

 - Мама, - вспоминает Ли­да, - собрала всех нас, по­ставила рядом с собой Ро­ланда.

«Нет плохих наций. Есть немцы-фашисты, а есть хоро­шие, честные немцы. Есть Гитлер, и есть Тельман, ученик Ленина. Дети всех на­ций: немцы и евреи, чуваши и мордвины, русские и украинцы, казахи и армяне - все равны, все братья и сестры.

Не для вражды, а для радо­сти они рождаются. И тот, кто против этого мальчика, - не мой сын и не моя дочь».

- Это была, - продолжа­ет Лида, - самая длинная речь нашей мамы.

«На войне, - сказала она, - погиб очень дорогой для меня чело­век - мой брат.

Его звали Михаилом. В память о нем я прошу вас, дети, так называть своего нового братика».

...Много лет спустя Михаил, мастер по бурению, налад­чик высокого класса, нашел свою родную мать. Теперь они живут вместе в Набереж­ных Челнах, - почти по соседству с теми местами, где летом 1943 года его усыно­вили. Он глубоко чтит память своего родного отца, но ос­тался, и мать понимает это, Михаилом Емельяновичем - братом всех братьев и сестер Деревских.

ВЕТВИ РОДА

Их сегодня за сто, одних внуков шестьдесят (есть уже и правнуки).

Старшие дети Деревских - Тимофей, Дмитрий, Зина - с оружием в руках защищали родную землю от гитлеров­ских захватчиков.

Давно в по­ру зрелости вступило второе и третье поколения, усынов­ленные в 1942-1952 годах.

Почти все они получили сред­нее и высшее образования. Многие стали коммунистами. Среди Деревских - геологи, геофизики, агрономы, хими­ки, преподаватели. Преобла­дает, однако, рабочая, тру­довая косточка. Наладчики высокой квалификации, хле­боробы, нефтяники и тракто­ристы, шахтеры и швеи, электрики и полиграфисты.

Братья Деревские в свое время составили целую бригаду на целинных землях.

Лидия Емельяновна Тищенко-Деревская опубликовала в «Правде» письмо о матери, рассказала о ней в фильме. И сегодня пишут Лидии Емельяновне люди из разных концов страны. Одни восхи­щаются беспримерным под­вигом русской матери, дру­гие интересуются судьбами семьи Деревских, детей и внуков.

Есть и скептики. Ход их мыслей примерно таков: работа в огороде, в саду, шефство старших над млад­шими - все это хорошо.

Ну, а в современной городской «малодетной» семье? Не в прошлом ли весь этот «эксперимент»? На это Лидия Емельяновна отвечает:

 - Думаю, и в этом убеж­дает скромный опыт нашей семьи, важно не, где, а как вос­питывать, не условия, а система, принципы. Мы горо­жане, нет у нас в Якутске, естественно, ни сада, ни огорода, ни коровы. Муж - лет­чик, дома бывает редко, я все годы работаю, детей трое. Тане, девятикласснице, 16 лет, семикласснику Саше -14. Оксанке чуть больше года.

Что пригодилось из маминой педагогики? Прежде всего – хорошо организованный посильный труд с малых лет, ответственность за порученное дело.

Таня еще дошкольницей шефствовала над всеми цветами в квартире. С десяти-двенадцати лет мы с ней все, что связано с кухней, делим пополам. Очень вкусно гото­вит любые блюда, может и торт испечь, и бисквиты. С четырнадцати лет шьет, и то­же со вкусом, с удовольствием.

У Саши - мужские обязанности. Он у нас и завхоз, и электрик. Уборка постелей, квартиры, генеральная уборка к праздникам - все это де­лается Таней и Сашей сооб­ща. Оксанке исполнилось три месяца, когда я вышла на ра­боту.

Долго думала: как быть? Вспомнился наш боль­шой дом, мамина школа, ра­дость общения с малышами (у меня постоянно бывали подшефные братья и се­стрички), и решила твердо: оставлять Оксанку посменно на Таню и Сашу.

Отлично справились! И сменят что на­до, и накормят, и научились не воротить нос от пеленок.

Знаю по себе, какая это по­лезная - и у них будут свои семьи - наука. Ребята знают цену трудовой копейке. Вместе обсуждаем, что, кому, когда купить. В школе Таня - казначейкласса, охотно помо­гает отстающим товарищам. Саша - командир звездочки. Очень дружны, подельчивы. Как говорят учителя, да мы и сами видим: хорошие товарищи, верные друзья.

Так жила и живет удиви­тельная семья, рожденная, спаянная оптимизмом и бес­корыстием.

Борис ХАНДРОС

Специальный корреспондент «Литературной газеты»

КИЕВ – РОМНЫ - МОСКВА